Обвенчанные дважды - Страница 42

Да, Мэллори была готова согласиться с лордом Майклом — этот человек был явно не в состоянии представлять Корону. Он не любил народ, среди которого работал. Господин Абраме олицетворял собой то неуважение, которое англичане испытывали к египтянам, и неудивительно, что последние не любили иностранцев.

— Мне пора домой. Вы сообщите мне, если получите какие-нибудь известия от лорда Майкла?

— Единственное, что я слышал и чему не склонен верить, заключается в том, что он обосновался где-то в пустыне и стал настоящим туземцем. Слухи утверждают, что он превратился в некую живую легенду и арабы зовут его Ахдар Акраба.

— Зеленоглазый Скорпион, — добавила Мэллори.

— Да, а откуда вы знаете?

— Араб, залезший в мой сад, называл лорда Майкла именно так.

— Удивительно. Не знаю, что и думать!

— Я возвращаюсь домой, господин Абраме, — сказала Мэллори, направляясь к двери.

— Хорошо. К вечеру я выставлю возле вашего дома часовых, леди Мэллори.

Усаживаясь в экипаж, Мэллори не заметила ни человека, прятавшегося в тени, ни сигнала, который он подал трем другим, которые катили по улице тележку с овощами.

Неожиданно лошадь встала на дыбы. Выглянув, Мэллори увидела прямо перед своим экипажем перевернутую тележку и рассыпанные овощи. Она не успела сообразить, в чем дело, как какой-то человек прыгнул на Сафата и вышвырнул его на тротуар.

Второй забрался в экипаж и уселся рядом с Мэллори.

Приставив нож к ее горлу, он угрожающе прошипел:

— Молчите, леди. И делайте то, что я скажу. Мэллори узнала в нем того самого незнакомца, которого не так давно видела в своем саду.

— Что вам нужно?

— Не ваше дело, — последовал грубый ответ. Человек даже не старался казаться вежливым. — Вы будете делать то, что вам прикажут.

— Но почему…

— Молчать! — приказал он.

Экипаж рванулся с места и, покрутившись по маленьким улицам, въехал наконец в какой-то внутренний дворик. Позади захлопнулись тяжелые ворота.

— Мой отец узнает об этом, — заявила насмерть перепуганная Мэллори, надеясь, что говорит уверенным голосом.

— Когда ваш отец услышит о том, что с вами стряслось, вы будете уже далеко от Каира. — Мужчина грубо замотал ее рот платком и довольно ухмыльнулся, удостоверившись, что она не в состоянии издать ни звука. Затем он закрыл ее лицо покрывалом, чтобы никто не видел, что ее рот завязан. — Теперь ты не пикнешь, англичанка.

Ее вытолкнули из коляски и торопливо повели к стоящей поблизости лошади. Мужчина подсадил ее в седло, и по обеим сторонам от Мэллори оказались еще двое всадников. Ворота настежь распахнулись, и кавалькада поскакала по улицам Каира в сторону пустыни.

Мэллори поняла, что эти люди тщательно обдумали свой план и прекрасно осуществили его. Ей даже не хотелось думать, что они собираются с ней делать.

Когда наездники выехали за пределы города, девушка обернулась назад. Она знала, что Сафат побежит в консульство за помощью, но ей было больно сознавать, что господин Абраме — ее единственная надежда на спасение.

Однако даже эта призрачная надежда растаяла, когда они очутились в пустыне и затерялись в безжизненном пространстве песчаных дюн.

16

Майкл скакал во главе полусотни воинов джебалия. Они проезжали бесчисленные барханы, покрытые колючками, а в случайных оазисах отдыхали от жары и наполняли водой бурдюки. Путники укладывались спать прямо под звездным небом, но, достигнув самой жаркой части пустыни, они решили отдыхать днем, а двигаться по ночам.

Четыре дня всадники неуклонно приближались к горам, протянувшимся вдоль побережья, и наконец песок пустыни уступил место скалистым утесам. Сейчас они передвигались быстро, однако обратный путь должен был занять больше времени, поскольку свадебный кортеж будет состоять из верблюдов, а не быстроногих арабских скакунов, которых так любили джебалия.

Майкл направил коня в глубокую долину, не отрывая глаз от горного пика. Миновав заброшенный монастырь, они устремились к высоким горам. По ночам здесь было холодно, а днем — как в жаровне.

На восьмой день пути им встретились восемь наездников, которые приветствовали их пронзительными криками и ружейной пальбой. Этот эскорт сопровождал их до самого лагеря саварков.

Очутившись в лагере, Майкл увидел заросли кипарисов и тамарисков. Ему было трудно понять, как люди могли веками выживать в этом затерянном и недружелюбном мире. Однако они не только выжили — они процветали здесь.

По мере того как прибывшие ехали по лагерю, возбуждение, вызванное их приездом, росло: вокруг себя они видели море доброжелательных улыбок, многие подбегали к ним, чтобы поприветствовать. На лицах бедуинов-саварков Майкл подмечал выражение гордости — с этим он встречался здесь снова и снова.

Майкл спешился, его провели в огромный черт ный шатер посередине лагеря, и навстречу ему вышел человек. Его руки были украшены драгоценными перстнями, на губах играла приветливая улыбка, темные глаза поблескивали.

— Входи и окажи честь моему дому, Ахдар Ак-раба, — приветствовал его шейх Хаким. — Мы наслышаны о твоей отваге. Входи — утоли свои голод и жажду. Ты проделал долгий путь. Отдохни в моем доме.

Войдя в шатер, Майкл убедился, что он был гораздо больше, чем казалось снаружи. Ноги юноши утопали в дорогом турецком ковре, рядом стояли низкие столы и лежали подушки.

— Садись, садись, — уговаривал его шейх Хаким. — Мы покушаем и поговорим.

Мужчины уселись, и Хаким хлопнул в ладоши. В ту же секунду из-за занавески появились три женщины с закрытыми лицами, неся еду и напитки. Пока они ели, Хаким пересказывал цветистые сказки, слышанные им о Зеленоглазом Скорпионе.